Мало кому из нас не случалось просыпаться перед самым рассветом после ночи без сновидений, столь сладкой и безмятежной, что сама смерть, которая, в сущности, является ничем иным, как вечным сном без сновидений, казалась нам желанной. А иной раз мы просыпаемся после ночи кошмаров, доставляющих нам какое-то непостижимое, жуткое наслаждение, когда в мозгу проносятся видения пострашнее самой действительности, живые и яркие, что свойственно всему гротескному; видения, исполненные той неукротимой энергии, которая делает столь жизнеспособным готическое искусство, словно предназначенное специально для тех, чьи души страдают от недуга, называемого мечтательностью. Пробудившись, мы лежим и смотрим, как белые пальцы рассвета мало-помалу пробираются в спальню, и нам кажется, что занавески легонько колышутся от их прикосновений. Причудливые черные тени бесшумно расползаются по углам комнаты, чтобы притаиться там до времени. А за окном среди листвы уже начинают щебетать птицы, на улице раздаются шаги идущих на работу людей, а порой и вздохи и завывания ветра, налетающего с холмов и едва слышно бродящего вокруг еще спящего дома, - он словно боится разбудить его обитателей, хотя и явился сюда изгонять сон из его темно-фиолетовых глубин. Одна за другой поднимаются полупрозрачные, как вуаль, завесы сумрака, окружающие нас предметы медленно обретают привычные формы и краски, и на наших глазах рассвет возвращает зримому миру прежний вид, искаженный ночной тьмой. Призрачные зеркала вновь начинают жить своей отраженной жизнью. Погашенные свечи стоят на тех же местах, где мы их оставили накануне, а рядом с ними – не до конца разрезанная книга, которую мы читали перед сном, или увядший цветок, который мы вдевали в петлицу, отправляясь на бал, или письмо, которое мы боимся перечесть либо перечитываем слишком часто. Нам кажется, что со вчерашнего дня ничто не изменилось. Из фантастических теней ночи вновь возвращает жизнь, которую мы знаем. Нам предстоит продолжать ее с того места, на котором мы ее накануне прервали, и мы с ужасом начинаем осознавать, что обречены непрерывно тратить попусту силы, вертясь в том же привычном кругу опостылевших занятий. Зачастую в эти минуты в нас просыпается страстное желание, пробудившись однажды утром, увидеть новый мир, полностью преобразившийся за ночь, мир, в котором все вокруг нас приняло иные формы и расцветилось живыми, светлыми красками, мир изменившийся и полный иных тайн, где прошлому нет места, а если и есть, то очень скромное, и если это прошлое живо, то, во всяком случае, не в виде обязательств или сожалений, ибо даже в воспоминании о счастье есть своя горечь, а память о некогда испытанных наслаждениях порой причиняет боль...